А люди уходят... К другим людям, к себе, насовсем, от нас, навсегда. Уходят, оставляя в нас открытые окна, незапертые двери, затоптанные тропы, колючие воспоминания, и нас самих себе самим... Мы остаёмся... Мы остаёмся без них, продуваемые чужими ветрами, уязвимые и потерянные, вязкие и удушливые в своём бессилии. Мы...

Мы – это каждый, кто в нас жил, к кому мы стремились, в ком утопали, кого ненавидели и заполняли собой. И каждый... каждый, кто когда-либо уходил раньше нас, забирал наши книги, оставляя нам вырванные страницы, наши песни, – без нот и мелодий, наши сотни не прожитых жизней, не сказанных слов, не отданных чувств и преданных нас. Наши постели и души смяты, наши звёзды и глаза потухли, наши руки и сердце сжаты в кулак, наши мысли в узлах, а в нервных волокнах пульсирует страх. Мы – аквариумные рыбки своих обид и вселенского негодования.

Мы такие огромные и такие маленькие. Мы вмещаем в себя людей, мечты, чьи-то миры и ожидания, чужие жизни и подвижные, переменчивые реальности. Но когда кто-то уходит, мы сворачиваемся в точку, в маленькое тесное пространство, в которое больше ничего не помещается, даже пустота...

Автор: © Tanja Warucha (из неопубликованного)
Фото: © Rachmat Lianda

Каждому хоть раз приходилось в своей жизни стоять у обрыва, с которого если не прыгнешь – сейчас – в бездонно-размытое неведение со всеми своими страхами и цепями, – останешься связанный и скованный своим прошлым, вспоминая это невероятное искушение попробовать жить иначе. Лишь потому, что чувствуешь каким-то дрожащим болезненным нервом, – каких бы высот ты не достиг раньше, дальше твой путь лежит совсем в другой плоскости. И в ней ты снова будешь начинать всё сначала, потому что в уставшей почве не прорастают сочные плоды.

Автор: © Татьяна Варуха

Когда мы чего-то лишаемся, мы тотально сфокусированы на том, что теряем, мы погружены в свою потерю без остатка. Мы закрываемся, закупориваемся, сжимаемся. Мы не способны думать о том, чтО мы приобретаем в этот момент. Что несет для нас наша потеря. Но любая потеря - это одновременно и дар.

Никто и ничто не приходит навечно, - у всего свой срок, свой смысл для нас. Иначе жизнь остановилась бы в своей эволюции, а мы бы вымерли как вид жизни на Земле. Каждый новый опыт всегда сопряжен с переменами. А перемены всегда болезненны, даже приятные. Удерживая себя взаперти своей потери, мы сами сковываем и связываем себя туго своей утратой, надолго закрывая двери новому, лучшему, значимому.

В потерях нет виноватых и невиновных. Мы не знаем устройства мира и всех его причинно-следственных связей. Но в любой потере всегда заложен новый опыт и новые приобретения.

Автор: © Татьяна Варуха

Иллюстрация: © Sarolta Ban

Сегодня – мой день Благодарения. Он не единственный в моей жизни, но этот – значимый. Ровно год назад, в этот день, в это время, с невероятным смирением и столь же невероятной болью во всём теле я покидала этот мир. В просторной, холодной, одиночной палате реанимации решалось Великое священнодействие о расторжении или продлении моего Контракта.

Когда боль проникает во все твои молекулы и атомы, в тебе больше нет никакой борьбы, о которой так много пишут и говорят. Есть инстинкт, да, но лишь в той плоскости, в которой сознание в этом больше не участвует. Это тот предел боли, за которым ты – покорнейшее из существ в ожидании Великого Решения. Потому что только после него что-то действительно изменится. И это прописано, как встроенная опция, встроенное знание, неопровержимое доказательство жизни.

Никаких картинок прошлых сценариев, цельных воспоминаний, высоких мыслей, сожалений, ничего из описываемых о таких моментах переживаний. Это скорее, – безжалостная, туго смотанная тишина.

Если вы хотите найти что-то новое и лучшее, вам придется расстаться со всем, к чему вы приросли. И это - ужасно больно. Но молодое вино в старые меха не вливают.

Автор: © Татьяна Варуха

Мои мысли
Иллюстрация: © Robert Dowling

Постоянно накапливающееся в нашей жизни ощущение усталости с годами все больше напоминает плотно утрамбованный багаж, который открыть страшно, - обратно не упакуешь, как было, а до конечного пункта путешествия еще далеко. И мы пребываем с этим ощущением уже как с должным, не осознавая природную непрошенность такого соседства. С каждым годом мы обрастаем новыми заботами, новыми проблемами и уже не различаем, какие из них наши, а какие мы взвалили по своей жертвенно-наивной неосторожности. Со временем, к нарастающему ощущению усталости прирастает апатия и вскоре милашка-лень, нравится она нам или нет, все чаще засиживается в нашей жизни непрошеным гостем, занимая полезное жизненное пространство в уютной, незваной компании. 

Удивительно прекрасно ночное зимнее море. И небо. Усыпанный звездами полусвод буквально нависает над украшенной огнями порта линией горизонта. В декабре пояс Ориона, практически, лежит на горизонте и создается впечатление, что могучая Ригель - одна из самых мощных звезд Галактики - шаловливо ласкает морскую ночную гладь. А над самой головой - безупречная в своей астерической красоте Кассиопея,- не заходящее созвездие Северного полушария, всегда одной своей частью утопающая в Млечном Пути. И когда он не виден, а в городе это явление невозможно созерцать, - глядя на Кассиопею, всегда понимаешь, что Млечный Путь там, где она. И если смотришь на нее, значит, смотришь на шлейф Млечного Пути...

И это метафизическое сочетание наполняет ее измотанное сердце жизнью и склеивает, и заживляет рваные края истерзанных осколков ее души. С каждым вздохом морского ночного бриза, она чувствует, что... жива.

Просторный зал ожидания, залитый ярким светом огромных ламп, с огромными окнами, за которыми кипит, бурлит и мельтешит суетливо то, что мы привыкли называть жизнью. Очередь медленно двигалась. Здесь почти никто никуда не спешит. Но по обыкновению очередей по ту сторону прозрачного стеклопакета, и здесь устало вздыхают и пытаются вступать в диалоги, с целью скоротать немного вялый бег часов ожидания...

Каждый, кто достигает долгожданного парапетика у окошка, заполненный надеждой, ожидает особенного варианта для себя, особенного подхода. Но правила строги и одинаковы для всех.

Недоверие, как страх, - один раз впустишь в свое сердце, и уже живешь с ним, как с назойливым соседом, который вечно высовывается из-за своей двери нарочно, и начинает зудеть, когда ты совершенно не расположен с ним общаться... Оно просто возникает однажды, и надолго остается с нами, ничем не чураясь и не требуя комфортных для себя условий, - сойдут любые, лишь бы шептать периодически какую-нибудь свою заунывную, да подкармливаться щедрыми хозяйскими эмоциями. 

Недоверие - кровный родственник страха и лжи. Оно не живет само по себе и не возникает само по себе, оно даже не обедает само по себе. "Обедает"... Смешно, скажите вы. Нет. Если этих трех "побратимов" не вскармливать, не уделять трепетное внимание, постоянно включаясь в их потребности, не свои, а именно их - то на голодном пайке им не выжить. Да, вы можете сказать: "если бы меня не обманывали", или "вот тогда не солги он (она) мне", или "если бы я его (ее) не любил (любила)", "если бы он (она) так со мной не поступил(а)", "если бы тогда это не произошло"... Если бы... Если бы... И теперь вы просто заведомо не доверяете никому, ничему, целому миру... Но жизнь - это то, что происходит с нами сейчас. А это - было, БЫЛО, и там оно и осталось бы, не понеси вы это "счастье" с собой, заражая его миазмами и тухлыми речами вашу жизнь сейчас, не давай вы ему повод быть, оно бы не протянуло с вами и месяца.

Хочу представить Вашему вниманию один из прекрасных музыкальных проектов SpringLady. Это легкая, наполняющая музыка в стиле chillout, ambient, lounge. Композиционная и эмоциональная легкость, присущая творчеству SpringLady, мягко переносит в мир покоя и равновесия, позволяя отвлечь наш разум от грузной ноши внешней реальности, ненавязчиво раскрывая совсем другую цветовую гамму нашего бытия. А иногда - нежно напоминая о шелесте крыльев за спиной...

В одном дворе жил старый, но трудолюбивый осел. И однажды с ним приключилась ужасная неприятность. Осел упал в колодец. Он сильно перепугался и стал громко вопить, призывая на помощь. На его крики прибежал хозяин, посмотрел на сложившуюся ситуацию и только развел руками - ведь вытащить ослика из колодца привиделось ему совершенно невозможным.

И хозяин, подумав, рассудил так: «Осел мой уже стар, и ему, наверняка, уже недолго осталось, а я все равно хотел купить нового молодого и сильного осла. Этот колодец уже совсем высох, я им не пользуюсь, и уже давно хотел его засыпать и вырыть новый. Так почему бы сразу не убить двух зайцев – засыплю-ка я старый колодец, да и ослика заодно закопаю, все равно он там долго не протянет».

Недолго думая, он пригласил своих соседей и все дружно взялись за лопаты и стали бросать землю в колодец. Осел сразу же понял, что к чему, и начал громко и отчаянно вопить, но люди не обращали внимание на его вопли и, молча, продолжали бросать землю в колодец.

Я жива. Я мертвой не стала.
Обезлюблена только душа.
Так неловко ее обменяла
На два медных фальшивых гроша.
Отдала без доплат, променяла
На иллюзии, маски, слова
Неуклюже так доверяла.
А она на помощь звала
Тихим стоном неслышным...
И в ноябрський вечер ушла
По осенним туманным крышам
А я... я осталась, ждала.
Я смотрела в окно без смысла
Без нее, без души, как мне жить?

- Бабушка, а что такое одиночество?
- Одиночество? Ну бывает, человек хочет быть с кем-то, а не может и ему одиноко от этого.
- Как это? А что, он хочет быть только с одним-одним? И больше ни с кем?
- Ну да.
- Ну тогда это то те другие одинокие, потому что они не нужны этому человеку.

Бабушка нежно обняла меня и я вдохнула ее вкусный печной-пряничный запах. Это был единственный человек, с которым можно было просто лежать на диване, играться складками ее тонкой кожи на руках, рассматривая каждую трещинку, каждую бороздочку ладошек, задавать вопросы, играть в лото на деньги и просить сказать: "шестнадцать" или "коридор", заливаясь от смеха, когда она всегда отвечала: "шишнацать" или "колидор" и при этом всегда улыбалась моему безудержному смеху.